Про травму
yurembo
Основная часть
11-го января 2000-го года был первым учебным днем в школе после зимних каникул. В этот день я поехал на «Огонёк» утром, так как во втором полугодие стал учиться во вторую смену.
Этот день, равно как два последующих месяца, я совсем не помню. Поэтому всё, что я могу рассказать, я узнал позже от ближайших родственников.
Первый заезд на санной трассе я проехал идеально. На втором – запоздал со входом в 12-й вираж, меня подкинуло под козырек, его я зацепил, и меня со всей дури бросило к нижнему бортику, который и сыграл со мной злую шутку. Безусловно на мне был шлем, и он остался невредимым, но мой череп был разбит, височная кость вошла в мозг. По льду мое тело доехало до конца 13-го виража, раскрасив его кровью. Наверное я сразу потерял сознание.
Вызвали скорую, тело доставили в больницу. Врачи провели операцию: изъяли поврежденную кость и законсервировали ее, что впоследствии оказалось крайне положительным решением. После операции я впал в кому. Тут, дальше без подробностей.
Как я понимаю, бессознательное состояние отличает от комы только способностью пациента самому дышать в первом случае.
Прошло 20 дней, я вышел из комы — начал самостоятельно дышать, но по-прежнему был без сознания. Вызвали вертолет, на котором мое тело транспортировали в Пермь в неврологическую больницу. Там через некоторое время мне сделали вторую операцию, целью которой было удаление гигромы (скопление жидкости), образовавшейся в результате первоначального удара.
Прошло еще две недели, 13-го марта я пришел в сознание, стал осознавать происходящие вокруг события. Бабушка, находившаяся со мной все время, сразу увидела мой осмысленный взгляд, потому что другим образом невозможно было определить мое состояние: ни говорить, ни сидеть я не мог.
Еще через какое-то количество дней меня на инвалидном кресле привезли в кабинет массажа и ЛФК, где было установлено зеркало во всю стену. Увидев свое отражение, я расплакался. От моей физической формы не осталось ни следа. Еще я был лысым, а отсутствие кости на правом виске придавало моей голове несимметричный вид.
Так прошел еще месяц. Положительной динамики не было, большее время я спал или был без сознания, потому что об этом периоде у меня очень обрывистые воспоминания. Наконец было решено выписать меня домой.
В конце апреля я был доставлен в Чусовой. Дома, как говорится, стены лечат. Первое время я лежал в постели. Немного погодя, стал пробовать ползать на коленях с опорой на руки. Проблема была в том, что у меня сильно болели колени от стояния на них. К слову, при непосредственном упоре на колени, они болят до сих пор. Вторая проблема была в том, что у меня не разгибалась правая рука. В результате повреждения мозгового ствола во время травмы было перекрестное повреждение функционирования конечностей: правая рука, левая нога. Пришлось приложить массу усилий и средств: физические упражнения, массаж, озокерит и прочее, чтобы наладить правильную работу конечностей. Этот процесс занял не один год. Таким образом я все еще хромаю, и правая рука словно не моя.
Постепенно, благодаря родительскому уходу и бабушкиной помощи, я вновь научился говорить и передвигаться на двух ногах.
Как только я вернулся в Чусовой, меня хотели навестить одноклассники из школы под предводительством классного руководителя. Но этому было не суждено случиться из-за моего плачевного состояния. Ведь поначалу я даже не мог говорить.
Вскоре потребовалась очередная госпитализация, чтобы восстановить череп. В виду того, что изъятая из организма кость в специальных условиях в лучшем случае может жить полгода, требовалось в течение этого срока ее вернуть в организм, если промедлить, кость впоследствии не приживется в организме и будет отвержена им. Тогда мне бы пришлось как минимум до 18 лет ходить с «дырой» в голове, а то и до 24-х. Ибо нельзя в растущий организм вставлять не меняющие размеры материалы.
Операция была сделана в конце июня 2000-го года. Так как, спустя много лет, вы читаете этот написанный мною совсем недавно текст, хирургическое вмешательство прошло успешно. И я продолжил жить.